В глаза ударил слепящий свет неоновой рекламы.
«Только у нас! Свободный секс! Мужчины-женщины, мужчины-мужчины, женщины-женщины! Все сочетания! Всего 20 кредитов за незабываемую ночь! Сделай себя счастливым!» И тут же рядом на другом здании: «Виртуальный секс с мировыми звездами! Почувствуй себя знаменитым!»
Медленный разворот. Первое, второе, третье здание – все, насколько хватало взгляду, сверкали красными и бардовыми огнями, предлагая почувствовать «истинный вкус жизни», как было написано на вывеске очередного приземистого сооружения, зазывающего «грандиозных жителей нашей столицы» принять уникальное участие здесь и сейчас в вызывании «могущественных духов с потусторонних планов» под руководством «великого прорицателя и пророка», чье имя «настолько могущественно, что не может даже произноситься вслух».
Рядом проходили люди – все они были одеты в какие-то темные одежды, а лица их были склонены к земле. Казалось, они совсем не замечали его.
Что за странный мир? Он не помнил себя в нем раньше.
Он медленно пошел вперед, изучая окрестности города. В том, что это город, уже не было никаких сомнений.
По улицам тянулись длинные ряды тусклых фонарей, еле-еле освещающих ближайшие окрестности на расстоянии десяти-пятнадцати метров от них. «И как они могут хоть что-то различать в такой темноте?» – пришло запоздалое изумление.
Но живущие здесь, похоже, и не хотели ничего видеть, кроме лишь немногих вещей. Вот какой-то согнувшийся житель города вбежал в одно из зданий неподалеку. Человек повернул голову, чтобы разглядеть очередную вывеску. Крупными переливающимися темно-малиновыми буквами на ней значилось:
«Бои без правил. Жизнь – лишь мгновение в вечности. Смерть – освобождение». И ниже еще: «Собственность службы охраны жизни грандиозных жителей грандиозной столицы».
И снова ударивший в виски толчок мысли – «куда же я попал?»
***
Он брел и брел по улицам этого ночного города, и все новые и новые картины открывались его взору.
«Ближний – всего лишь человек. Ты – Бог. Докажи это! Лучшее оружие с военных складов! Жизнь – тюрьма. Смерть – освобождение». И ниже снова знакомые уже слова: «Собственность службы охраны жизни грандиозных жителей грандиозной столицы».
И снова, снова, снова… Ослепляющий свет бардовых огней…
«Виртуальный клуб «Иллюзия». Виртуальная модель столицы и ты – ее властелин. Почувствуй себя на месте Бога! Собственность корпорации Virtulex Enterprise».
«Рулетка судьбы. Твое вращение «барабана», смертный!» И опять чуть ниже приписка: «Место, где не бывает проигравших, ведь жизнь – проклятие, а смерть – освобождение!»
«Мы – не рабы. Дадим отпор агрессору! Проголосуй за проект «Прах». Каждому напавшему – по атомной бомбе!» Ниже: «Институт социологических исследований при Министерстве Нападения и Обороны».
Здания, здания, здания… Огни, огни, огни… Этот город сводил с ума. Что-то дергало и пыталось заставить его поступать так же, как все – так же, забыв обо всем, бежать в ближайший кабак, или секс-танц-клуб, или виртуальную «забегаловку» – и там на многие часы вновь забывать обо всем.
О том, кто ты есть. О том, кем ты должен быть. И о том, кем ты стал…
Казалось, что-то чудовищное легло на его плечи, пытаясь придавить, расплющить, обратить в ничто несогласного с этим порядком вещей. Сам город, казалось, пытался расправиться с дерзким вторжением, не соответствующим его сущности и его правилам жизни.
Он шел и шел уже который час – еле передвигал ноги. И все-таки он шел, надеясь хоть где-то встретить проблеск света. Но, куда бы он ни заворачивал, на каждой улице – все то же. Все те же горящие бардовым пламенем здания, все те же скорченные люди, с каким-то отсутствующим выражением глаз входящие и выходящие из них, все те же человеческие слова, неизменно складывающиеся в нечеловеческие фразы.
Он не мог уже идти, ему внезапно страшно захотелось лечь и умереть. Просто – лечь и умереть, чтобы только не видеть это, чтобы больше не увидеть этого никогда. Как страшный сон – не увидеть.
Еще шаг. Еще. Еще. Удар – и он обнял руками землю. Забытие…
***
Он открыл глаза и приподнял голову над землей, пытаясь вспомнить, что произошло. Различил какое-то здание перед собой – и резкая вспышка озарила память. «Н-е-е-т-т-т! Только не здесь! Только не здесь снова!»
Это был не сон – это был все тот же город. Ничего не изменилось, разве что стало еще темнее – видимо, ночь уже полностью вступила в свои права. Тогда он вновь уронил голову на землю и застонал от отчаяния и безысходности. Он не хотел здесь жить – и должен был. Зачем? Зачем? Зачем?!
Тишина. Гробовая тишина. Ночной город уже спал.
Молча он лежал на вымощенной черным мрамором гранитной мостовой – и так же молча слезы текли из глаз, оставляя за собой прозрачный след. Он не помнил, что было потом – милостивая память стерла для него последние мгновения. Когда он вновь очнулся, то помнил лишь свое отчаяние и город, в котором он был, – город, темной громадой заслонивший солнце.
Он отчетливо помнил все это. Он помнил еще многое. Он помнил, как затем поднялся и вновь медленно побрел по улицам. Пошел – уже не зная, куда. Ему надо было хоть куда-то идти, надо было делать хоть что-то, чтобы только не думать об ужасах этого мира – ужасах, созданных его же жителями.
Он шел мимо открытых зданий секс-танц клубов и видел сотни и сотни обнявшихся полуобнаженных тел, в пляске под разрывающий бой какого-то ритма прыгающих и вертящихся.
Видел, как тройка неизвестных людей на улице дружно воткнули себе в руки длинные напоминающие шприцы устройства, после чего с довольным выражением на лицах повалились прямо здесь же на мостовую.
Видел, как в каком-то переулке, в который он случайно завернул, трое людей порывисто прижались друг к другу и начали быстро снимать друг с друга одежду, а затем упали на землю и начали кататься по ней.
Он видел еще многое. Ему не давали это не видеть.
Он видел перед собой планету и континенты. Видел, как в различных местах планеты начинали появляться и росли темные пятна. Видел, как в других местах появлялись светлые точки, они тоже росли и расширялись, и сталкивались с темными волнами, и рассеивали их. Но их было очень мало – и наплывавшие темные волны поглощали многих без следа. Постепенно темные пятна заполняли и заполняли континенты один за другим – тогда какое-то бардовое пламя окружало их, и они исчезали с карты планеты, покрываясь огромной темной тучей. В такие мгновения дикий нечеловеческий смех заполнял пространство и заставлял его порывисто зажимать уши.
А потом внезапно земля затряслась, и он упал, сбитый с ног.
Казалось, сама планета начала разрываться на части. По всем улицам, насколько хватало его взгляду, внезапно пошли трещины – и из каждой такой трещины наружу начал прорываться подземный огонь. Новым толчком его отбросило прочь.
Сама земля начала полыхать. Неизвестный подземный огонь образовывал сначала небольшие пламенные точки, затем линии – и начинал сливаться и объединяться, поглощая все новые участки земли. Огонь подбирался к зданиям и они неизвестно как тоже начинали полыхать.
Но жителям этой грандиозной столицы, похоже, не было совсем никакого дела до происходящего вокруг бедствия. Через открытые двери очередного секс-танц клуба он мог видеть, как точно так же массы людей, плотно обнявшись, вертелись и в исступлении что-то орали – в уже полыхающем здании.
«Ведь они же погибнут, ведь они же сейчас умрут! Я должен их спасти!» – полыхнули мысли в полузатушенном болью от удара о мостовую сознании.
«Они уже умерли», – пришел откуда-то из глубины голос, – «ты ничем уже не можешь им помочь. Они сами сделали свой выбор. Своими мыслями и жизнями они сами вызвали гибель планеты – и свою собственную гибель».
Охватившее здание секс-танц клуба пламя становилось с каждой секундой все сильнее – теперь полыхали уже все этажи. Наконец, огонь добрался и до нижнего. В одно мгновение он поглотил исступленно кричащих и хохочущих людей – и в это же мгновение все стихло. Лишь продолжало бушевать пламя, и отблески его освещали некогда непроглядные улицы. Так продолжалось еще несколько минут – всего лишь несколько минут, навсегда врезавшихся в память. Так же, как и все последующие картины.
***
Картина изменилась. Город исчез.
Он стоял посреди роскошных зеленых ветвей деревьев какого-то сада.
Он поднял ввысь голову – и солнечные лучи осветили лицо. После страшных бардовых огней темного города – Господи, какая же это была благодать! По небу медленно проплывали облака и пролетали птицы, в лицо ему дул освежающий бодрящий ветер.
Он видел солнце живого мира, он видел свет. Тьма ушла, тьма исчезла, ее просто не было. Остались лишь прохладный дующий в лицо ветер, лишь раскачивающиеся из стороны в сторону зеленые кроны деревьев, лишь пролетающие по небу птицы и наполнивший душу восторг. Крик радости вырвался из груди – он кричал долго и громко. Он вновь был живым среди живых, он был в живом мире.
А потом он вновь получил ту удивительную возможность созерцать весь мир сразу, как на ладони. Он видел раскинувшиеся по континентам зеленые поля. Видел людей, работающих и живущих на них, на лицах их были улыбки – было видно, что они рады жить здесь и трудиться. Он чувствовал атмосферу счастья, разлитую над планетой. Он видел, как радостно и с воодушевлением работали люди – художники, поэты, простые пахари и рабочие, все от мала и до велика. Здесь не было ненужной и неважной работы. Он видел все это – и сердце его обливалось благодатью.
Он видел, как растут и появляются светлые точки, как они расширяются, как озаряют континенты, как эти светлые лучи возносятся к небу – и небеса планеты отвечают на них ослепительным завораживающим сиянием. Он видел, как озаряется атмосфера планеты, как она очищается от темных лучей и как свободно начинают дышать люди. Как они расправляют плечи, как на лицах их появляются улыбки счастья…
Он видел еще многое. Это были минуты, навсегда врезавшиеся в память. А потом уже иной мир нагрянул на него.
***
– Джон, что с тобой?! Очнись, Джон!
– А… что со мной?
– Это у тебя лучше спросить. Мы шли по парку, и ты вдруг внезапно покачнулся и упал. С тобой все в порядке?
– Да. Да… все… хорошо.
– Что с тобой случилось?
– Я… я не знаю. Просто… просто я видел два будущих и два выбора… два совершенно разных выбора. Как небо и земля – разных… Два пути. Понимаешь? Две дороги для людей, для человечества.
– Два выбора? Два пути? О чем ты говоришь, Джон? Похоже, ты действительно все-таки слишком сильно ударился головой при падении. Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Ничего. Уже скоро ты почувствуешь это и все поймешь. У тебя будет твой выбор. У каждого из нас есть наш выбор. А теперь, как считаешь, – может наперегонки до конца аллеи?
02.01.2005