Между молотом и наковальней by Кристина Струк - HTML preview

Предисловие

Последние несколько лет патриотизм стал в моде и варьируется между молчаливой в сердце любви к стране и фанатизмом на грани психического расстройства. Если пройти по всей градации патриотизма, от бледных тонов тех, кто иной раз вслух скажет «Я люблю свою» страну – и будет искренним, до тех, что готовы избить человека, заподозрив кого-то в отсутствии любви к Родине, то можно встретить различные вариации: и фанатичное требование, чтобы все вокруг изъяснялись на украинском языке, и желание всем и вся показать «какой я патриот» (зачастую, далее фото в социальных сетях с высокопарными речами под ними это не заходит), и те, какие, к сожалению, спекулируют на патриотизме других, пытаясь сделать себя поводырями по тропе национальной самоидентификации и прославлении страны. И последние, увы, самые опасные и омерзительные, ведь вполне вероятно, что начиналось всё с пресловутых благих намерений: с желанием отделить свою страну от её прошлого и стереть в памяти других народов стереотип «а, это ж та часть СССР», показать аутентичность, особенности, выстроить новый образ не только в глазах мира, но и, прежде всего, в головах людей, живущих в стране. Такие персонажи привлекают своё внимание и, бесспорно, обзаводятся кругом единомышленников и почитателей. Но власть развращает. И получая выгоды и дивиденды, развращаются те, кто ещё вчера носил в себе только светлые мысли и веру в будущее.

Сложно построить патриотизм в стране, которая её не уважает. И особенно омерзительно то, что граждане страны, даже не осознают их неуважения к Родине. И воевать за родной язык, за лоботомию в плане «забудьте наше прошлое, нашу историю, есть только сегодняшнее: вот, мы молодая и сильная страна, мы нация!», за Европу непозволительно, когда те же люди гадят на улице, разбрасывают мусор, не уважают друг друга ни в транспорте, ни в очереди на почте \ в банке \ в супермаркете, дают взятки, занимаются мошенничеством, пары не вступают в брак, чтобы если родился ребенок, выдавать мать за «мать одиночку» и получать деньги от страны, обманывая её, не работают на официальном трудоустройстве, чтобы уходить от налогов, а если всё же и оформляются на «минималку», то лишь с целью субсидию получить. Если вы делаете \ делали хоть один из этих пунктов – никогда не смейте даже заговаривать о патриотизме. Если вы выбрасываете сигаретный бычок из окна – зашейте себе рот, если ляпнете, что любите свою страну. Если в метро, увидев беременную девушку, вы притворяетесь спящим – собирайте вещи и уезжайте в другую страну. Как любят многие кричать в соц.сетях о том, какая страна их родная отличная и уникальная, а это всё эти поганые политики страну ко дну тянут – легко об этом кричать, стуча по клавиатуре телефона, находясь на заработках в Польше. Легко найти «крайнего» и сказать, что он виноват во всех твоих и всех прочих людей невзгодах.

Что же тогда такое «патриотизм», к чему эти злостные упреки?

А к тому, что ответ очень прост: патриотизм – это уважение к стране и к её «начинке» - Земле, тому, что на этой Земле расположено, построено, растет и живет: будь то животные или люди. Патриотизм – это делать хоть что-то для поддержания этой Жизни, а в идеале – для расширения и улучшения Жизни.

Вопрос к господам, какие громко кричат о своём благородном звании «Патриот» - что конкретно вы сделали для страны? Посадили с десяток деревьев, рассортировали мусор, подарили сиротам книги, сдали кровь на донорство или пристали на улице к человеку за русскую речь (который закончил советскую школу, всю жизнь проговорил на русском и на старости лет просто испытывает трудности в том, чтобы переключится на украинский, но сам очень любит родную страну?)? Или же просто написали пост о том, как эти политики достали, как вы против них? Скажите, чем-то стране в развитии помогли (если ответ кроется в крайних двух из предложенных действий)?

На этих скучных до безумия «семейных» посиделках я всегда ощущала себя как стул без ножки. Просто удивительно, как мои одногодки, ещё вчерашние firestarters, которые в свои выходные дни могли начать утро с «Отвертки», теперь с упоением рассказывали про первый зуб своих чад или о том, какая выгодная у них рассрочка на квартиру. Меня притащил сюда Стас, мой парень, который сам даже и не задумывался про женитьбу, казалось, он и вовсе боится всего, что связано с узами брака, но при этом с восторгом тискал всех этих раздутых, похожих на больных циррозом печени младенцев и искренне умилялся их слюням, которыми они как слизняки, метили территорию, по которой ползали. Нет, я вовсе не страдаю мизопедией и прекрасно осознаю, что однажды и у меня будут дети. Только я страдаю тем же заблуждением, что и все будущие родители: «Мои дети будут не такими, я не буду их так воспитывать».

Удивительно, как люди стремятся показать себя хозяевами мира, особенно те, у кого за спиной ни гроша, а внутри – пустое непаханое поле. Мы постоянно меряемся своими капиталами, как бы невзначай делая акцент на своей зарплате, на своих весомых покупках, на своих отпусках, проведенных в далеких странах, будто в головах у каждого стоят счетчики, калькуляторы, конвертеры. Будто бы невзначай рассказывая про свои блага, мы даем собеседнику время на подсчет: сколько мы потратили, стало быть, сколько у нас есть, раз мы можем позволить себе эти траты, будто над головами нашими табло с цифрами, отображающее состояние наших банковских счетов. Да, мы чертовы капиталисты, при этом ведем себя а-ля герои книги Бориса Виана «А потом всех уродов убрать» - каждый из нас – совершенная модель, вот только нас такими не сделали, все мы родились орущими, гадящими, беспомощными младенцами, вот только якобы образование, питание, труд (а можно ли назвать это трудом? Много ли трудящихся руками в век автоматизации всей жизни?), спортзалы, салоны красоты, сделали нас сверхлюдьми. А теперь это как выставка собачек, только каждый скрывает свою породу, а если порода поистине хорошая – будет орать о ней налево и направо, как о самой лучшей своей добродетели, будто это личное достижение его.

То место, где я сейчас находилась, было поистине ярмаркой тщеславия, а не встречей давнишних друзей. Здесь делились между собой исключительно своими сомнительными победами, достижениями, они уже не были толпой студентов, какие бухали на лавочках и рассказывали друг другу о том, какой видят жизнь, они делали вид, что имеют эту жизнь, в подробностях рассказывали, в каких позах, а на деле стеснялись признаться себе, что единственные, кого имеют – так это их. И как им достались их квартиры, машины, деньги – они обрисовывали, будто это был крестовый поход к вершине Эвереста, а на деле это было подобно тому, как солдаты в армии, по уши в грязи, лезут под колючей проволокой под вопли матов их начальников.

Мы сидели уже третий час, я стеснялась признаться себе, что выпила уже третий трехсотмилиграммовый бокал вина и рука моя тянулась за еще одной дозой моего сегодняшнего алкогольного успокоительного. Присутствовавшие здесь дамочки, каких я помнила в своё время выплясывающих в пьяном угаре на барных стойках в полуголом виде, ныне изо всех сил старались вести себя образцово-показательными женами, вопрос состоял для меня лишь в: кому они хотят это показать? Своим таким же псевдо-подругам, с какими они сошлись на тяге к веселью, разврату и выманивания посредством своего тела средств у мужчин; после прошли путь, найдя неиссякаемые источники средств в лице одного (каждая из них чем-то таки зацепила: кто своими постельными умениями, кто беременностью, кто заверениями, что она просто ищет «Того, единственного» (упустим момент, почему поиски она производила в огромном количестве кроватей), но всё никак не найдет – в любом случае, завладели они ими ложью, у каждой была своя ложь; а вот теперь они разыгрывают спектакль «идеальная жена и мать»? Либо же своим мужьям, пытаясь таким образом стереть им память о том, где же они их отыскали и как такое в жены взяли? Либо же самим себе лоботомию сделать пытаются? Естественно, сейчас они стоят кружком, отдельная элита, выпивают грамм сто вина и нарочито громко причитают: «Ох, у меня как доченька родилась, то я алкоголь на дух переносить не стала, вот выпила бокальчик, совсем в голове помутнело!». Я помню, как она пила бади-шоты с барменш в «Койоте» и мы не могли её оттащить от них, пока она не упала в некое подобие алкогольной комы, не приходя в чувства до следующего утра. Мы учились с ней вместе и всё, что я могла вспомнить о данной персоне – её непреодолимую жажду денег, а когда она их не получала: впадала в запой.

Сложно обвинять человека в подобного рода вещах, когда знаешь печальную истину: так делают сотни тысяч людей. С детства нам внушают, что все командуют деньги, а верховенствует тот, у кого их больше. Зомбирование производится не только посредством индустрии развлечений: фильмами, телепередачами, песнями, но и самими родителями. В нашей стране искоренен как таковой «средний класс». Сейчас молодежь пытается его восстанавливать, но не рвутся в нем задерживаться. Мне всегда хотелось быть в финансовом плане именно в данной ячейке: иметь достаточно средств к существованию и к жизни. Это две большие разницы: существование – это тот необходимый тебе минимум, дабы поддерживать своё нахождение на данной земле: питание, проживание, одежда. Жизнь – это уже то, что идёт вне простых земных забот: это отдых, это возможность данного отдыха посредством путешествий или же простого расслабления в заведении. Жизнь я видела никак не в обличье едва выдерживающего яства стола с лобстерами, шампанским и нежным фламинго в соусе из артишоков, на веранде виллы в Тенерифы. Жизнь я видела, как отсутствие необходимости пересчитывать в голове каждую копейку и с болью понимать, что отпуск в этом году не светит. Как состояние между «бедно» и «богато». Тогда ты не находишься в перманентном состоянии шока и страха от отсутствия средств, но и не «с жиру бесишься» от счета с энным количеством нолей.

Класс бедных, каким с детства внушают, что «ты должен вырваться из нищеты и показать им всем, отомстить за нас» - самые страшные люди. Это те жуткие родители, которые отказались бороться, но при этом взращивали монстров-детей, в атмосфере ненависти, подливая ежедневно масла в огонь: «Посмотри, как мы живем, а посмотри, как те буржуи живут, вот ты вырастешь, и станешь богаче их всех, они все будут под тобой ходить». Дети вырастают бессердечными и алчными, мальчики зачастую связываются с нечистыми делишками, а вот девочки… Становятся такими, как эта дама, что с презрением отставила бокал и подошла ко мне изобразить вежливости и лишний раз попытаться меня уколоть (безуспешно), своей показной статусностью, какой у меня, по её мнению, нет. Я же видела перед собой ту восемнадцатилетнюю девочку, жившую в комнате по соседству, которая ходила в жуткой и вызывающей одежде из секонда, какую по вечерам забирали сомнительного вида парни на машине у двери общежития и привозили только под утро. Когда я, заметив синяки на её ногах и руках, проявила вежливость, предложив свою помощь, она лишь огрызнулась:

- О, профессорская дочурка очнулась! Конечно, куда тебе до таких бед, что ты вообще в этой общаге забыла, ты ж у нас белоручка, мама-папа в университет засунули, потом и на работку приличную пристроят, а мне, которая столько дней в своей жизни голодала, нужно твою помощь на коленях принимать? Я у этих тварей помощь на коленях принимаю, они меня хоть и кормят немного по-другому, зато теперь я себе накоплю денег и уйду подальше из этого ада, так что держись от меня подальше со своими советами!

С тех пор мы не разговаривали года два и, действительно, машины за ней стали приезжать более статусные, покуда не перестали вовсе – она сдержала слово и съехала с общежития. Ходили разные слухи, кто-то шептался, что она любовница депутата, кто-то – что жена бандита, кто-то – что просто валютная проститутка. По университету она ходила с гордо поднятой головой, поправляя золотые кольца и серьги, но всё время пытаясь заговорить со мной. Когда очередная попытка не увенчалась успехом, она потащила меня за собой в машину и вывалила мне на голову всю историю своей жизни, про родителей-алкоголиков, про то, как её в тринадцать лет за бутылку водки продали на одну ночь соседу, про то, как от неё требовали денег и отправляли работать на самых грязных и не благоприятных местах.

- Конечно, я копила в себе эту злобу и не могла дождаться момента, когда стану богатой и мне не нужно будет думать, между чем выбрать вечером: пачкой макарон или сигарет. И я добилась этого, мне плевать, какими методами, но прости меня за грубость мою прошлую, ты всегда относилась ко мне хорошо, ты была и есть единственной, кто не бросает мне камни в спину и не пытается попользоваться мною.

И пусть эта дружба походила на моей воображаемой поляне растений-общений с людьми похоронным искусственным венком, я всегда заботилась о людях. Они были моим фетишем, но и, одновременно, некоторые из них были объектом моей ненависти, по отношению к которым был лишь один вердикт: наказать. Но те люди сеяли зло по отношениям к массам, а мелких вредителей в расход брать было слишком легко…

Нужно сбросить с себя воспоминаниями, иначе они снова овладеют мною и заставят сбежать из этого подобия мира, в какой мне довелось насильно себя засунуть, дабы забыть о Моём мире, утраченном, насильно отрезанном, оставшемся на задворках моей памяти. Я старалась как-то поддерживать беседы, дабы потом не слушать дома полночи упреки Стаса на тему: «Ты могла бы хотя б приличия ради разговаривать с ними! Они же позвали нас ДВОИХ!». Нет. Они позвали его. А я – это классический случай «Плюс один». Бесплатное приложение. Приличия ради надо приглашать. Ежели вы состоите в отношениях, соответственно вас автоматически воспринимают как единое целое, пусть они и не знают, что вы не то, чтобы таким не являетесь, а и не являлись вовсе никогда.

Мы познакомились со Стасом на работе и было это 2,5 года назад. Я только закончила университет, и не знала, куда мне соваться с моим техническим образованием кафедры инженерной механики. Мне выпал счастливый билет попасть в отменную IT-компанию, какая работала на Норвегию и почему-то решила, что лучше набрать себе «сырого мяса» с техническими знаниями и сваять из них айтишников, нежели брать тех, кто с опытом, а следовательно – с завышенными расценками и требованиями. Он был гуру веб-дизайна – старше меня всего на год, уже успел сделать за пять лет отличную карьеру и быстро взял меня под своё крыло, всячески помогая и наставляя. Я знала, что он «запал» на меня. С первого дня. Я была специфической барышней, пожалуй, гиперактивной, а он – весь такой рассудительный, спокойный, уравновешенный, просто не мог ко мне не тянуться словно кочевник, какой долго шел по заснеженной пустыне и вдруг набрел на теплый очаг. Мы не успели очнуться, как я начала у него жить – просто потому, что с университетской общаги съехать пришлось, а на съем жилья денег у меня не было. И пускай однажды всё всплыло на работе, на которой отношение к служебным романам было категорически негативное, почему я и потеряла своё место, но, к счастью, мой начальник оценивал меня как «перспективный, смышленый и трудолюбивый сотрудник, у которого большое будущее» (что не помешало ему вызвать меня «на ковёр» и вычитывать как школьницу, какую словили за курением), написал мне отменное рекомендационное письмо, более того, направил в не менее успешную компанию на должность, какая была ещё круче моей нынешней. Стаса, понятное дело, он терять не хотел. Я подозревала, что это своеобразный сексизм – мужчинам принято жать руку за каждую их сексуальную «победу» (ведь какая это, черт побери, победа – просто присунуть кому-то?!), особенно если это – молодая симпатичная сотрудница, к какой подкатывал весь офис (на 95% заполненный исключительно парнями, к сведению), а она выбрала только его, а вот девушка начинает считаться чуть ли не куртизанкой и нимфоманкой.

Я была рада повороту событий. Новая работа нравилась мне более, начальником моим стала одногруппница моего былого шефа – женщина-карьеристка, она уважала себе подобных, и я быстро пола по карьерной лестнице. Это задевало Стаса. Он считал себя лучшим, опытным, чтил себя моим наставником, его тащило ошибочное мнение, что без него мне никак, что все мои успехи – его заслуга. В момент, когда я осознала, что и в финансовом плане куда успешней его, всерьез задумалась – а почему я с ним? Счет идет на годы, а я так и не полюбила его, хоть мне и было безумно хорошо с ним, он был, что говорится «удобный человек», если не брать в учет то, как его бесили мои редкие восторженные рассказы об успехах на работе (пусть я и старалась уменьшить всё и скрыть всю правду). Отношения базируются на доверии – фраза, старая как мир, но он затыкал мои шлюзы своим наигранным безразличием и часто вырывающимся наружу раздражением.

Я не могла ему сказать ещё одну вещь. Что он был вторым парнем в моей жизни. Что он спас меня от семилетних отношений, какие выпили меня до дна и, казалось, я больше никогда не смогу ни с кем быть. А теперь я ощущала, что могу. И что я должна оборвать это всё, пока не очнусь в браке с вопиющим младенцем на руках.

Мне всегда так хотелось свободы, что даже имея её в неограниченном количестве, я хотела ещё. С одержимостью зависимого, как алкоголик, что тянется к спасательным каплям горючего, как парень, только пришедший с армии, мне хотелось ещё и ещё.
      Подобно глотку свежего воздуха, кислородом по твоей крови идёт приятное осознание того, что живёшь ты только для себя, соответственно, все твои действия направлены только на удовлетворение своих потребностей. Какой вопиющий эгоцентризм! Нас же с детства учат отрывать от себя по кусочку и жертвовать другим: в детстве - уважай старших (то бишь, подчиняйся